“Когда его привезли в Киев, то он сказал, что всю дорогу думал о Pepsi. Мы обрадовались. Значит с нашим Максимом все хорошо, он в памяти”, – говорит LIGA.net Адель, жена штурмовика Булата.
В мае он получил пять пулевых ранений под Бахмутом. Его жизнь спасли очки, собратья и медики. Но впереди – долгая борьба за полноценную функциональность руки и глаза.
Какой путь прошел и еще пройдет Булат, какие проблемы в процессе реабилитации бойцов и как их решают – в материале LIGA.net.
“ЕСЛИ Я ДУМАЮ – ТО ЕЩЕ ЖИВ“
“Я услышал, что слева – блиндаж. И сразу почувствовал удар по лбу, будто битой. Резко заболело плечо и рука. Я упал и почувствовал, как течет что-то теплое, – рассказывает LIGA.net боец 3-й штурмовой бригады Булат. – Я подумал: вот и моя последняя посадочка. Но тут же понял: если я думаю, значит еще жив”.
В тот день он был вторым номером пулеметчика Вазы. Вместе они спускались в посадку: Вазе удалось добежать до дерева, Булат – не успел.
На крики “я – 300” сразу прибежал боец Альгиз, наложил Булату турникеты и вызвал эвакуацию. На видео из персональной камеры штурмовика видно, что в БТР он идет сам и спокойно говорит: “Навоевался, б**ть”.
МАТЕРИАЛ СОДЕРЖИТ чувствительные ФОТО И ВИДЕО
“Я говорил себе, что должен не уснуть, потому что обещал жене вернуться. Альгиз меня хлопал и тоже говорил не спать, он меня привел в чувства, – вспоминает Булат. – Наверное, у меня было шоковое состояние, поэтому сам встал и пошел. Я понимал, что нужно не терять время, чтобы не остаться здесь навсегда”.
Позывной Альгиз позже погиб на том же штурме в возрасте 21 года. Награжден орденом “Стальной Крест”.
В БТР M113 ему и еще двоим раненым срочно оказывал помощь боец с псевдо Скаммер. “Я просил его снять с меня все, потому что чувствовал, что задыхаюсь. Я истекал, потому что была пробита плечевая артерия. Скаммер набрасывал мне турникеты и бегал еще к двум парням, и так по кругу. Я ему очень благодарен. Вырубился я уже в медэваке”, – рассказывает Булат.
Он перенес срочную операцию в Днепре. А через несколько дней оказался в одной из столичных больниц, где ему провели дополнительные операции.
Всего Булат получил пять огнестрельных ранений.
Одна пуля попала в очки, разбила их и срикошетила в каску. Осколки попали в глаз, который пока не видит. “Очки спасли его, – убеждена жена Адель. – Пуля летела прямо в лоб”.
Также ранены обе руки и нога. Самая тяжелая ситуация с левой рукой: в Киеве пришлось делать повторную операцию и полностью ее разрезать.
Пока Булат может только едва пошевелить пальцами: “Теперь у меня там вместо артерии вена. Я понимаю, что до конца жизни не смогу поднимать этой рукой тяжелое и должен буду пить таблетки, чтобы вена не закупоривалась”.
В мирной жизни Булат жил в Испании, но вернулся в Украину еще до полномасштабной войны. С 24 февраля волонтерил: заведение в Броварах, в котором он работал менеджером, готовило бесплатно бургеры.
Когда потребность в таком волонтерстве спала, Булат подписал контракт с Вооруженными Силами Украины, прошел обучение в Британии, работу РЭБовцем, пока не перевелся в третью ОШБр.
В разговоре Булат часто вспоминает побратимов, как тренировался с ними и воевал на Донбассе. После выздоровления он хотел бы вернуться в армию: работать инструктором. Но впереди – длинный путь реабилитации.
“АНГЕЛЫ АЗОВА”: КАК ВОССТАНОВИТЬ БУЛАТА
Сейчас Булат еще находится в стадии лечения. Недавно ему прооперировали глаз: достали осколки и пытались поставить на место хрусталик. Пока это не удалось – повторная операция может состояться не раньше, чем через месяц. Когда давление в глазу стабилизируется.
“Буду ли я видеть этим глазом – под большим вопросом. Но я не сильно парюсь, у меня запасной есть”, – шутит Булат.
“Он больше беспокоится за руку, для нее нужна длительная реабилитация, – добавляет Адель. – Части мышц там нет, бицепс просто упал”.
Когда Булат сможет приступить к реабилитации руки – пока неизвестно, рассказывает LIGA.net Анжелика Спивак, медицинский куратор патронатной службы “Ангелы Азова”. Ему еще не сняли швы, идет лечение глаза – но важно, чтобы реабилитация руки началась как можно раньше.
“Если он полгода будет лежать в больнице и ничем не заниматься, то мышцы потеряют тонус, – объясняет Спивак. – Потом будет труднее их восстановить, и процесс затянется”.
Патронатная служба держит контакт с врачами, говорит куратор. Когда они скажут, что Булату можно заниматься физической активностью, подключат реабилитологов: они должны определить, какие упражнения ему можно делать для руки параллельно с процессом лечения глаза.
“Скорее всего, это будет киевский институт реабилитации. У нас налажено сотрудничество, – говорит Спивак. – Чтобы хотя бы вектор задать, по которому он будет заниматься. Но это только первоначальный этап, начало”.
Если даже у военного нет возможности ездить в реабилитационный центр, то патронатная служба может помочь с реабилитологами, готовыми приходить к бойцам непосредственно в больницу.
“Это исключительно из-за того, что мы наладили сотрудничество с реабилитологами. По сути, здесь мы посредники между реабилитологом и бойцом. И сокращаем срок начала их физической реабилитации”, – объясняет Спивак.
Патронатная служба играет не только роль посредника, рассказывает медицинский куратор. В случае необходимости она также помогает с жильем родственникам, сопровождает на военно-врачебной комиссии (ВЛК), сопровождает с документами. “Мы сосредоточены на том, чтобы поставить их на ноги и как можно качественнее провести их за руку через все этапы”, – объясняет Спивак.
О необходимости психологической помощи у Булата тоже спрашивали. “Я сказал, что сейчас мне она не нужна. Сейчас со мной жена – постоянно. Это моя самая сильная психологическая поддержка”, – говорит боец.
Но патронатная служба – это скорее исключение, а не общее правило для всех подразделений ВСУ. Это благотворительный фонд, который помогает бойцам азовских подразделений с 2014 года, а не созданная государством институция.
“Жаль, что за девять лет другие подразделения не переняли наш опыт. Сейчас мы с этим сталкиваемся, когда приводим на ВЛК наших бойцов, – рассказывает Спивак. – Раненые из других подразделений часто поражены, что о них могут заботиться и они кому-то нужны, кроме родных”.
Патронатная служба является частью культуры Азова, говорит LIGA.net заместитель председателя парламентского комитета по нацбезопасности Марианна Безуглая (СН).
“То есть ты являешься частью сообщества, если тебя ранили – то сообщество тебя не оставит. Мы надеемся экстраполировать эту идеологию на все подразделения, – говорит депутат. – Сейчас новым бригадам дается определенная свобода для внедрения подобных инициатив. Это касается и 3-й ОШБр, и 47-й ОМБр, и батальона Волки Да Винчи в 67-й ОМБр”.
Главная проблема для расширения патронатных служб – просто нет такого количества специалистов, убеждает Безуглая.
По словам депутата, ее комитет нарабатывает personal support: переход от устаревших понятий морально-психологического обеспечения к поддержке бойца на всем пути – от мобилизации и подготовки до сопровождения в случае получения ранения, возвращения в строй или демобилизации.
Также в учреждениях здравоохранения ВСУ будет расширен штат медперсонала и введут должности социальных специалистов, уверяет командующий Медицинскими силами Татьяна Остащенко в комментарии, предоставленном LIGA.net. Они должны обеспечивать социальное сопровождение раненого и информировать о правах на медуслуги, обеспеченные государством.
БИТВА СО ВРЕМЕНЕМ И ДРУГИЕ ВЫЗОВЫ
Часто раненые получают доступ к реабилитации после выписки, прохождению ВЛК и медико-санитарной экспертной комиссии (МСЭК), говорит LIGA.net директор ГО Принцип Любовь Галан.
“Если проводить реабилитацию на ранних этапах, то можно остановить инвалидизацию. Человек может даже совсем другую группу получить на МСЭК, – объясняет она. – Но юридически многие вещи по реабилитации становятся доступными только тогда, когда человек уже прошел МСЭК. Это очень долго”.
Наличие проблемы своевременности реабилитации подтверждает LIGA.net и лидер проекта “Реабилитация травм войны” Анастасия Бойчук: “По мировым стандартам реабилитация должна начинаться на основе потребности, а не на основе получения статуса инвалидности на МСЭК… Как только состояние защитника стабилизировано, осколки вытянуты, зашиты раны, то через три-пять дней с ним уже должны работать специалисты по реабилитации, оценить его потребности”.
В медицинских силах по просьбе LIGA.net прокомментировать эту проблему ответили, что военные могут получать лечение как в гражданских, так и в военно-медицинских учреждениях. А перевод в другие военно-медицинские учреждения для дальнейшего лечения разрешается после стабилизации их состояния.
Нормативных помех для своевременной реабилитации нет, говорит Безуглая. Но могут возникнуть проблемы с соблюдением медицинских протоколов.
“Это результат общественного контроля – что поднимаются системные вопросы ненадлежащей реабилитации, – добавляет она. – Мы работаем с Принципом, и они сказали, что имеют наработки алгоритмов. Возможно, будут и законодательные изменения, но пока нечего сказать”.
Чтобы сократить время до реабилитации, в медучреждениях должны работать междисциплинарные группы с профильными врачами-реабилитологами, которые определяют потребности в реабилитации. Но на практике так не везде.
Одна из проблем – нехватка специалистов и ресурсов.
С этой проблемой, в частности, борется проект “Реабилитация травм войны”, запущенный благотворительным фондом Пациенты Украины. Вместе с ВОЗ и Минздравом специалисты проекта разработали приказ, который определяет маршрут раненого на пути реабилитации, рассказывает Бойчук.
На маршруте определены наиболее состоятельные учреждения, куда в первую очередь должны направляться после стабилизации раненые бойцы – на реабилитацию.
“Реабилитация травм войны” старается усиливать их способность.
“Мы уже закупили реабилитационное оборудование 13 учреждениям, обучили более 16 реабилитационных команд. Работаем над закупкой для еще шести учреждений и продолжаем обучать, – рассказывает Бойчук. – Мы не сосредоточены на одном-двух учреждениях, потому что в них будет сложно попасть, они будут географически в неудобных местах для большинства. Мы концентрируемся именно на развитии сети в разных регионах Украины”.
Профессионализм реабилитологов и доказательная реабилитация – еще один вызов, которым занимается команда проекта. Бойчук объясняет, что в сфере реабилитации остается много советского наследия: есть врачи, которые по инерции используют электрофорезы, грязи, массажи, заменяют реабилитацию санаторно-курортным лечением, поскольку привыкли к этому.
Поэтому “Реабилитация травм войны” занимается и образовательной деятельностью: разработала онлайн-курс для Академии НСЗУ, который уже прослушивают более 3500 специалистов в сфере здравоохранения.
“Мы обучаем специалистов принципам доказательной реабилитации, международной классификации функционирования, – объясняет Бойчук. – И чтобы они понимали, что в реабилитации не так важен диагноз, как оценка функционирования человека: как у него работают структуры, функции тела, когнитивные навыки и тому подобное”.
Также проект пытается убирать барьеры на нормативном уровне. В качестве примера Бойчук рассказывает, что вместе с представителями Минздрава и ВОЗ ее команда “продавила” практику, чтобы в реабилитационных заведениях сразу становились доступными к выдаче костыли, колесные кресла и тому подобное.
“Мы и другие партнеры сразу планируем поставку базовых вспомогательных средств в отделение. Мы понимаем, что у заведения просто может не хватать средств на закупку, особенно в условиях войны”, – говорит Бойчук.
Есть еще много бюрократических проблем, отмечает Галан: ограниченность выбора реабилитационных заведений, необходимость продлевать отпуск для реабилитации каждые 30 дней, проблемы с доступом к реабилитации для временно непригодных и освобожденных из плена военных.
“Сама реабилитация и ее маршрут не очевидны, – добавляет Галан. – Сейчас я прохожу это со своей семьей, мой брат получил ранение. Мне есть у кого спросить, я что-то знаю. Но я пыталась зайти в больницу и наблюдать за маршрутом, будто у меня этих знаний нет. И где я бы могла найти информацию? Не знаю – наверно, только самому искать”.
ЧТО ЕЩЕ МОЖЕТ СДЕЛАТЬ ОБЩЕСТВЕННОСТЬ
В декабре-январе после огласки проблем с ВЛК власти принялись за реформу: была создана межведомственная рабочая группа с представителями Минздрава, Минцифры, Минобороны, Минветеранов, Минсоцполитики и ОО Принцип.
“По реабилитации, – скорее всего, нужно будет тоже делать какой-то отдельный трек, – предлагает Галан. – В сотрудничестве с командованием Медицинских сил, Минздрава и, мне кажется, также и Генштабом”.
Безуглая не исключает, что может быть расширен круг вопросов межведомственной рабочей группы по ВЛК, ведь стейкхолдеры одинаковы.
По словам Галан, у Принципа есть неплохая коммуникация с Минздравом, но нужна также способность команд других министерств и политическая воля.
А еще – общественный запрос.
“Нужно начинать об этом говорить… Наша власть, насколько позволяет военное время, мониторит запросы. Проблема с ВЛК не появилась в декабре. Но появился общественный запрос, заговорили военные, активисты, и работа началась, – объясняет Галан. – Мы должны создавать публичный запрос и на справедливость по этому вопросу. И все мы должны быть его адвокатами”.
Читайте также: Репортаж | “Смелость заразна”. Три дня с 3 штурмовой бригадой, которая воюет под Бахмутом: фото, видео
Материал подготовлен в партнерстве с Freedom House Ukraine в рамках проекта “Общественный контроль над органами безопасности в Украине”.
Если Вы заметили орфографическую ошибку, выделите её мышью и нажмите Ctrl+Enter.
Zgłoś naruszenie/Błąd
Pozytywnie
Neutralnie 
Negatywnie
Lubię to!
Super
Ekscytujący 
Ciekawy
Smieszny
Smutny
Wściekły
Przerażony
Szokujący
Wzruszający
Rozczarowany
Zaskoczony
Prawda
Manipulacja
Fake news
Oryginalne źródło ZOBACZ
Dodaj kanał RSS
Musisz być zalogowanym aby zaproponować nowy kanal RSS